Затянувшееся послесловие - Страница 6

– Вот видите, – оживился Горчилин, – я как раз об этом и говорю. Люди менялись, если даже министр иностранных дел сдал своего президента. Что можно требовать от остальных…

– Предателем нельзя стать случайно, – возразил Дронго, – как нельзя неожиданно стать подлецом. Это должно вызревать у вас в душе, подготавливаться всем предыдущим опытом жизни. Как и героический поступок, на который вдруг может решиться спокойный и тихий человек.

– Я с вами согласен, – кивнул Горчилин, – но люди менялись в девяностые годы сильнее и быстрее, чем в другое время. И чеченцы тоже менялись. Вспомните, что генерал Дудаев был командиром авиационной дивизии, базирующейся в Эстонии, а полковник Масхадов – начальником штаба полка. Такие звания и должности кому попало в Советской Армии не давали. Значит, оба чеченца действительно были прекрасными офицерами, что они потом и доказывали не один раз. Но они спокойно воевали против своих бывших товарищей. Разве не так?

– У них было свое понятие долга, – сказал, словно раздумывая, Дронго. – Но зачем Саламбеку сейчас, спустя столько лет, мстить своим бывшим товарищам? Только потому, что у него тогда пропали эти несколько камней? Мотив слишком неубедительный. Вы ведь его тогда спасли, вытащили из боя. А сейчас он решил вспомнить о каких-то там камнях и устроить охоту за своими бывшими товарищами? Или вы что-то недоговариваете?

– Я рассказал вам все как есть, – тяжело вздохнул Горчилин, отводя глаза, нервно тронул себя за нос и продолжал: – Если совсем откровенно, то я и сам не совсем понимаю, что именно происходит. Зачем нужно было убивать Ахмета Эльгарова, я еще смогу понять. Все-таки он полковник милиции, воевал в Чечне шесть месяцев. Об этом я тоже узнал. Но при чем тут Феликс Гордицкий? Если бы он был еще российским чиновником, то тогда можно было понять хотя бы мотивы. Или строить какие-то предположения. Чиновники – тоже представители государственной власти. Но он был белорусским чиновником. Что может связывать полковника милиции из Кабардино-Балкарии и заместителя председателя Витебского исполкома? Что, кроме общей службы в армии, где они оба были в моем отделении? И почему тогда их убили одного за другим?

– Вы уверены, что Субботин не покидал Франции, а Чиладзе – Грузии?

– Они так говорят. Но это легко проверить.

– И вы решили найти меня, чтобы отыскать убийцу?

– Да. Кроме того, что вы один из самых известных экспертов и сможете найти убийцу, вы еще и родом из Баку. А значит, сумеете отыскать и след исчезнувшего Саламбека, если это действительно был он.

– Значит, вы все-таки сомневаетесь?

– Да, сомневаюсь. Я не могу и не хочу верить, что даже спустя двадцать два года он так изменился. Даже после того как потерял своих братьев на войне. Даже после того как исчез. Я помню, как он отчаянно сражался, как спасал наше отделение. Как получил тяжелое ранение и едва выжил. И даже после ранения готов был сражаться. Он был настоящий воин, а не бандит. Я не хочу думать, что он так изменился. Но пока у меня нет другого подозреваемого. Остальные четверо в могилах, и нас осталось только трое, не считая Саламбека.

– Вы кому-нибудь рассказывали о том, что с вами случилось в афганских горах? Может, кому-нибудь из близких, родных?

– Конечно, рассказывал. Я думал, что эта история давно закончилась, и рассказывал ее даже с некоторым удовольствием…

– Тогда получается, что за эти годы появился человек, который решил мстить столь необычным образом. Интересно, что при этом он не требует своих алмазов.

– Этакий граф Монте-Кристо, – невесело усмехнулся Горчилин, – появился на нашу голову.

– Граф Монте-Кристо как раз обладал состоянием, которое он сумел получить, и мстил своим обидчикам за их предательство, – напомнил Дронго. – А ваш «Монте-Кристо», похоже, просто собирается мстить, не рассчитывая получить обратно свои алмазы. Может, это кто-то из родственников погибшей семейной четы афганцев? Кто-то мог решить тогда, что не водитель предал супружескую пару и моджахеды их не убивали, а именно вы, советские солдаты, устроили засаду и убили супругов, чтобы забрать их алмазы.

– Я об этом тоже думал, – кивнул Горчилин, – но все равно не получается. Ведь официально считалось, что алмазы были рассыпаны в горах и их нашли после боя среди обычных камней. Любой афганец мог узнать об этом и сделать вывод, что мы не забирали бриллиантов.

– Давайте уточним еще раз: там были алмазы или бриллианты, то есть обработанные камни?

– Конечно, обработанные. Бриллианты. И их нашли рядом с нашим местом боя. Поэтому афганцы не стали бы нас искать. Они бы решили, что бриллианты остались там, на поле боя.

– Тогда давайте вспомним, кому из ваших близких вы рассказывали об этой истории. Ведь о ней должен был знать ваш младший брат?

– Он все знает. Но сейчас живет в Америке, вместе со своей семьей, является нашим представителем в Нью-Йорке. Неужели вы думаете, что я мог бы его подозревать?

– Вы были дважды женаты и дважды разводились. Бывшим женам вы рассказывали о найденных в горах бриллиантах?

– Рассказывал, разумеется. Но если вы думаете…

– Где сейчас ваша первая супруга?

– В Швейцарии. Они там живут вместе с дочерью.

– И вы их обеспечиваете?

– Да, выплачиваю алименты. Но моя первая жена очень разумная особа. Между прочим, математик по образованию. Может, поэтому очень расчетливая и прагматичная. Когда мы поженились, она была студенткой, а потом стала дипломированным инженером. Но не работала ни одного дня по своей специальности. Она дважды выходила замуж, и оба раза за состоятельных людей. Сейчас обе ее дочери находятся рядом с ней в Швейцарии. И оба бывших мужа выплачивают алименты на девочек. Я – на старшую, Зинаиду, которой уже шестнадцать, а мой «преемник» – на свою дочь Галину, которой только восемь.